Начало русского публицистического фоторепортажа связано с именем выдающегося художника-фотографа Максима Петровича Дмитриева. Его творчество было новым шагом вперед по пути реализма, на который стремился вывести свое искусство учитель Дмитриева А. О. Карелин.
М. П. Дмитриев родился в 1858 году в деревне Повалишино, Тамбовской губернии, в дворовой семье помещика Афанасьева. Ребенком ого отдали на воспитание бездетному крестьянину Куприянову в Егорьевский уезд, Рязанской губернии. Здесь он учился в церковно-приходской школе. Недолго, однако, ему довелось жить в довольстве. Куприянов обеднел, и подростку пришлось работать по найму. Четырнадцатилетнего Максима Дмитриева отвозят в Москву; начинается его жизнь "в мальчиках" сначала в посудной лавке, потом в переплетной мастерской. Хозяин переплетной обращался со своими учениками так грубо, что, узнав об этом, мать Дмитриева взяла сына и устроила его в ученье к фотографу М. П. Настюкову. Договор был заключен на шесть лет. Ученик занимался чисткой стекол для пластинок, наклейкой портретов, потом ретушью. Новая работа полюбилась Дмитриеву. По воскресеньям он посещал классы рисования Строгановского художественного училища.
В 1874 году Настюков послал Дмитриева в свой павильон на Нижегородскую ярмарку. Дмитриеву пришлось там несколько дней поработать у Карелина. Молодой фотограф был радушно встречен художником. Дмитриев увидел, как фотографическое ремесло в руках настоящего мастера становится искусством.
Вскоре Дмитриев вернулся в Москву, но его теперь тянуло в Нижний: хотелось научиться у художника искусству фотографии. Однако только через три года ему удалось освободиться от договора с Настюковым и перебраться в Нижний. В 1877 году он поступает на службу в ателье Лейбовского, который раньше работал у Карелина и перенял у того немало художественных навыков. Молодой Дмитриев поселяется на квартире у одного из нижегородских художников, учителя рисования; он попадает в среду любителей искусства.
"Знакомство с произведениями лучших писателей, изучение истории искусства, горячие молодые споры о направлениях в искусстве живописи, все это заложило такой прочный фундамент жажды знаний в душе молодого человека, пишет об этой поре жизни Дмитриева его биограф Ермилов Н.Е., что он в течение всей своей дальнейшей жизни всегда интересовался... всем происходящим в мире искусств, науки и техники".
В 1879 году Дмитриев получил приглашение Карелина поступить к нему лаборантом. Это были годы I европейской славы Карелина. Дмитриев изучал тонкости карелинского мастерства, композицию портретов, "карелинские приемы" пользования оптикой. Художник познакомил помощника с жанровой съемкой, сюжеты для которой подсказывало творчество передвижников.
Через несколько лет Дмитриев покидает Нижний. Он работает сначала в Орле, потом в Москве (в фотографиях Дьяговченко и Трунова). В эту пору, помня советы своего учителя Карелина, Дмитриев посещает музеи, художественные выставки. В 1886 году он в Нижнем Новгороде открывает свою фотографию, просуществовавшую больше сорока лет, до конца двадцатых годов нашего века.
На Всероссийской фотографической выставке в Москве в 1889 году, приуроченной к пятидесятилетию светописи, впервые появилась витрина до тех пор неизвестного фотографа-волжанина. Дмитриев выставил пятьдесят три работы. Но не количество снимков и даже не столько качество их поразило знатоков фотографии, сколько разнообразие жанров: портрет, пейзаж, групповые снимки. Портретисты-профессионалы тогда только как исключение показывали пейзажи и моментальные (для того времени) снимки на бытовые сюжеты. Любители же фотографировали главным образом виды. Дмитриев выступил профессионалом другого склада. Это был энергичный предприниматель, задумавший широко повести дело. На снимках пейзажей появилась цена, принимались заказы на отпечатки, указан был и адрес фотографии в Нижнем Новгороде. Вместе с тем в каталоге выставки отмечалось: снимки Дмитриева без негативной и позитивной ретуши. Исполнение их свидетельствовало о том, что автор горячий любитель искусства, требовательный к себе художник.
Среди снимков было немало групп, снятых "по-карелински", много портретов представителей разных слоев нижегородского общества. Внушительны были виды Нижнего, снятые на пластинки размером 30x40 сантиметров. Привлекали общее внимание волжские пейзажи, летние и зимние лесные виды.
Эксперты отдали предпочтение коллекции больших портретов и групп, снятых в комнате. Здесь яснее видна была школа Карелина. В фотографическом отделе Русского технического общества членом общества А. М. Лавровым было сделано сообщение о снимках Дмитриева, как о знаменательном явлении в русской светописи.
В следующем году М. П. Дмитриев послал свои портреты на выставку в Одессу и Казань. Там хвалили не только его портреты, но также "сцены и жанры". Была замечена новая черта: нижегородский фотограф стремился захватить в поле зрения аппарата человека в труде, в быту.
Дмитриев, подобно своему учителю, производил искусные съемки в павильоне, добиваясь художественной выразительности в жанровых сценах; он достигал хороших результатов в фотографировании групп, расположенных в глубину. Но ему было тесно в стенах павильона. Художника привлекала жизнь трудового народа, жизнь Нижнего Новгорода и Поволжья.
Поволжские города наполнялись обнищавшими крестьянами, которых разорение и голод гнали на заработки. Исчезнувших бурлаков сменили "босяки". Эти темы Дмитриев стремился посильно отразить фотографией. Неурожай 1891 года был особенно губителен.
Покинув свой павильон, Дмитриев с фотоаппаратом объездил наиболее пострадавшие от засухи уезды губернии. Его снимки показывали страшную правду.
В следующем году в губернии на почве голода разразилась эпидемия холеры и тифа. Фотограф снова совершил большую поездку.
Дмитриев понимал силу убедительности документального снимка. Он фотографировал виды деревень: вымершими кажутся эти деревни с голыми костяками крыш, солома с которых давно ушла на корм скоту. Он заходил в избы и фотографировал вповалку лежащих тифозных больных. Снимал жалкие остатки крестьянского стада. То были годы, когда в иллюстрированных журналах появилась автотипия, позволявшая воспроизводить фотографию без перерисовки гравером. Распространялись и фототипические издания, хорошо передававшие фотографию.
Не самые сильные снимки из серии Дмитриева попали на страницы иллюстрированных журналов (большей частью без указания автора). К этому времени Дмитриев создал собственную фототипическую мастерскую. В ней он и напечатал "альбом сцен" неурожайного 1891-92 года в Нижегородской губернии.
Открытие фототипической мастерской провинциальным фотографом и выпуск альбома, посвященного взволновавшему страну народному бедствию, было заметным событием, тем более что иллюстрационное дело в стране большей частью находилось в руках иностранцев, внушавших царским чиновникам мысль, что русским предпринимателям не под силу подобные начинания. Дмитриев своим трудом опроверг эти лживые утверждения.
С сочувствием отнесся к труду нижегородца "Фотографический ежегодник" П. Дементьева (деятеля фотографии и талантливого мастера фотопейзажа), отметив очень большое значение труда Дмитриева, опередившего в своем искусстве художников-живописцев: "Изображение таких исторических моментов почему-то не послужило темою ни для одной из картин на бывших в последнее время выставках, не без упрека в адрес художников замечает ежегодник. - Между тем фотография делала свое дело и успела правдиво и художественно запечатлеть многое из пережитого в последнюю тяжелую годину неурожая и эпидемии. М. П. Дмитриеву принадлежит немалая заслуга в этом деле". ("Фотографический ежегодник", СПб., 1894, стр. 267).
Дмитриев послал свой альбом с дарственной надписью Л. Н. Толстому. В архиве писателя есть отметка, сделанная им по получении альбома: отблагодарить автора за присланный альбом.
Большое число репортажных, сильных своей документальностью снимков составили еще одну огромную коллекцию, названную М. П. Дмитриевым "Волжские типы". Здесь и снимки-наброски, и отдельные моменты из жизни нижегородцев, и картинки быта Поволжья, и снимки различных событий, отражающих тягостную жизнь обездоленного, крестьянства и рабочего люда, даны натуралистические подробности, образа. Нередко фотограф пренебрегал композицией, торопясь схватить привлекший его внимание типаж. Но эта особенность в известной мере присуща фоторепортажу, поскольку авторы снимков имеют дело не с натурщиками, фотографируют не в павильоне или мастерской художника, а в трудных условиях повседневной жизни.
Дмитриев снимал жанровые сцены на фоне ландшафта. Такова работа "Рыбаки", помещенная в одном из выпусков изданного фотографом фототипического "Альбома Нижнего Поволжья": возле развешанных сетей сняты сидящие у чугунка с ухой волжские рыбаки с подстриженными "под горшок" выцветшими от солнца волосами, в домотканных рубахах.
Неутомимый фотограф-художник, пополняя свое собрание снимков, часто приглашал привлекавших его внимание людей в свой павильон. Он фотографировал крестьян, цыган и цыганок, причем иногда снимал своих посетителей во время беседы, схватывая их живые жесты и характерное выражение лица. Снимки цыган, например, оказались настолько близкими образам Горького, что писатель сделал даже пометки на них, надписал имена героев своих рассказов.
В Дмитриеве сочетался дар художника и оператора-репортера, умеющего создать выразительный снимок на материале повседневной жизни.
"Дмитриев не стремился приукрашивать тяжелый рабочий быт, выставлять перед аппаратом тех, на ком сапоги, а "лапотников" ставить подальше, - правильно замечает советский писатель, восхищенный "горьковскими" снимками нижегородского фотографа-художника. Нет. Дмитриев сочувствовал народу, видел его умным, талантливым, верил в его счастливое будущее. В меру собственного своего таланта и мастерства... он стремился показать народ правдиво, без всяких прикрас. Это и делает фото архив Дмитриева таким для нас драгоценным".
Некоторые работы нижегородского фотографа представляют собой изображение "массовых сцен". Это снимки большого формата, их хочется "читать". Наш взгляд переходит с фигуры на фигуру, с группы на группу.
Интересен снимок "Встреча иконы". Дмитриев снял, очевидно, ежегодно повторявшуюся процессию. Он произвел снимок (размером 30x40 сантиметров) с пологого склона возвышенности. Сама процессия видна вдали в облаке пыли, пронизанном солнечным светом. А пространство до этого дальнего плана, весь длинный склон пригорка заполнен будто расставленными искусным режиссером живописными группами людей: здесь и богомолки видны их темные спины и белые платки; в стороне приехавшие из города дамы под зонтами; мастеровые; солдаты; приютские дети выстроились в ряд. А в центре великолепная тройка белых лошадей, запряженная в пролетку; сверкает начищенная сбруя. В пролетке, обозревая толпу, стоит одетый в белый китель, в фуражке с белым верхом пристав, господин положения... Работа Дмитриева публицистически остра и напоминает своей темой картину Репина "Крестный ход".
Немалый исторический интерес представляет собрание снимков заволжских скитов и Саровской пустыни. Однажды летом Дмитриев отправился на Волгу в места, описанные П. И. Мельниковым-Печерским. Фотографу пришлось преодолеть сопротивление настоятелей скитов они не желали допускать его к съемке. Дмитриев добился своего, и в результате получилась замечательная по своей правдивости серия снимков. Богомолки с котомками, бредущие по лесным тропам; нищие слепцы, сидящие у кустарника возле дороги; заросшие волосами древние старцы; старообрядцы; скитские уставницы с лицами, будто окаменевшими.
Художественно одаренный, Дмитриев искал приемы построения репортажных снимков. Если в павильоне в ту пору были уже устоявшиеся приемы "группировки" или композиции портретов, то здесь их надо было искать, проверять.
Кое-что подсказывала практика павильонной фотографии. Например, снимок "Грузчики": группа расположена как бы в павильоне, только вместо рисованного фона вдали вид Оки.
Динамично построен снимок "Разгрузка баржи". По-репортерски схвачен момент напряжения труда. В непосредственности, в правдивости, документальности сила этого выразительно построенного снимка.
В девяностых годах техника фотографии не позволяла еще запечатлеть такие моменты, как рукопожатие, непринужденная беседа людей, нельзя было надеяться на удачную передачу мимики. В "Разгрузке баржи" можно считать предельно выраженной динамику репортажного снимка той поры.
И в павильоне Дмитриев выполнял "репортажные" портреты. Сильный снимок "Странник". В своем павильоне Дмитриев, следуя Карелину, делал попытки "ставить" сцены из быта старой Руси. В творческом наследии М. П. Дмитриева ценна серия портретов общественных деятелей, писателей, артистов. По снимкам Карелина и Дмитриева мы знаем молодого Максима Горького.
Дмитриев снимал Ф. И. Шаляпина, когда артист приезжал на гастроли в Нижний.
Шаляпин подолгу рассматривал собрания снимков Дмитриева, забрасывал его вопросами о людях, которых тот фотографировал, восхищался "гримами" народных типов, выисканных фотографом-художником в гуще жизни. Дмитриев рассказывал своему гостю биографии героев своих снимков.
Фотографировал Дмитриев В. Г. Короленко, Д. И. Менделеева, артистку Веру Комиссаржевскую, делал групповые снимки писателей, актеров.
Дмитриев помещал фотографируемого в полосу сильного света; это хотя и вносило заметную контрастность в изображение, но делало возможным давать реалистическую характеристику.
В наследии Дмитриева мы находим не только репортажные, жанровые снимки и портреты.
В начале девяностых годов Дмитриев поставил перед собой труднейшую цель - запечатлеть Волгу на всем ее протяжении, от истоков до устья, сфотографировать ее исторические и замечательные по своей живописности места, волжские города, судоходство. Девять лет снимал Дмитриев свою "Волжскую коллекцию", сотни негативов большого размера составили ценнейший фонд единственной в своем роде иллюстративной монографии русской реки. Фотограф снимал примерно через каждые четыре версты, от какой-то деревушки Тверской губернии в верховьях Волги до Астрахани.
Он снимал виды Волги и ее берегов; с высоких точек фотографировал (иногда панорамой) на огромных пластинках города Волги: Казань, Самару, Симбирск, Саратов...
Дмитриев снял много архитектурных памятников, места, связанные с историческими событиями.
С громоздкой камерой и пластинками размером от 18 х 24 до 50 х 60 сантиметров фотограф путешествовал по Волге. Он делал снимки с борта парохода; выходил на берег, взбирался на холмы и церковные колокольни, терпеливо ждал, когда выглянет из облаков солнце, чтобы снять волжский вид или какой-нибудь городок.
Как пейзажист Дмитриев работал в пору, переходную от протокольной видовой фотографии к художественной. Он и поставил перед собой в этих съемках только художественные задачи. Большинство его пейзажей "документирует" местность. Дмитриев не был геологом, но по его снимкам можно, например, изучать геологические обнажения. Снимки Красного Яра и Жигулей, Царева Кургана и утеса Степана Разина многое подсказывали и геологу, и географу, и историку, и художнику. Дмитриев снимал архитектурные памятники и моста, связанные с замечательными событиями и историей волжской вольницы. Снимки распространялись в виде открыток, служили иллюстрациями путеводителей по Волге.