Впервые об отце Николае с острова Залита я услышал летом 1979 года в Вильнюсе, в Свято-Духовском монастыре. Сильная ангина приковала меня тогда к постели. Несколько дней я провел в кабинете секретаря Виленской епархии.
За мной ухаживала послушница Мария, духовная дочь отца Николая. Когда во времена хрущевских гонений женский монастырь в Вильнюсе был закрыт, то всем насельницам предоставили один корпус на территории мужского Свято-Духовского монастыря.
Послушница Мария ухаживала за Вильнюсским архиереем, а заодно и мне помогала пережить сорокаградусную температуру. В течение нескольких дней моей болезни я слушал ее многочасовой рассказ об отце Николае. Мария как его духовная дочь часто посещала батюшку на острове Залита. Она не могла жить без его духовного старческого окормления, без его любви и помощи. Ее рассказ был полон желанием поделиться со мной драгоценной правдой о святости старца Николая как неистощимом источнике, питающем и неоскудевающем... Конечно, сразу после услышанного мне очень захотелось съездить к отцу Николаю.
Первая моя попытка посетить батюшку была предпринята в марте 1981 года. Я уже тогда был рукоположен. Моим попутчиком оказался алтарник нашего храма Покрова Божией Матери, который также давно хотел увидеть батюшку. Сначала мы приехали во Псков, к очень близкому нашей семье священнику отцу Олегу Тэору, духовному чаду старца Николая. Но поездка на сам остров не состоялась: лед на озере начал подтаивать и машины уже не могли по нему передвигаться. Пришлось отложить до лета...
Где-то в конце мая я со своим старшим сыном Дионисием и чтецом нашего храма рабом Божиим Р. вновь приехал во Псков. На следующий день рано утром, вместе с мамой отца Олега, мы поплыли на остров Залита. Нас встретил сам батюшка и провел с нами целый день.
В кармане моего подрясника находилась записочка. В ней был список семи вопросов, которые я хотел бы задать отцу Николаю.
К моему полному удивлению, батюшка сам начал отвечать на эти вопросы в том порядке, как они были мною записаны... Один из моих вопросов касался «денежной проблемы» (отношение к заработной плате на приходе, требные деньги, налоги советской власти и т. д.). Одним словом, некоторые вопросы, касающиеся материальной стороны жизни, не находили в душе спокойного гармоничного понимания и осознания.
И вот, когда очередь дошла до «денежного вопроса», отец Николай попросил меня пройти в свою комнату. Он усадил меня на табурет и спросил: «Батюшка, у вас есть 10 рублей взаймы?» От неожиданности я даже как-то растерялся, вышел из комнаты, достал из сумки 10 рублей и принес их отцу Николаю. Батюшка указал на купюру и спросил: «Вы видите, кто изображен тут?» Мой взгляд остановился на изображении Ленина...
- И мы все постоянно, каждый день, носим это в своем кармане, покупаем необходимое... Вот так... И еще вот что вам скажу. Видите, у меня зимние рамы в окна вставлены? Не любят местные власти, когда я на фисгармонии играю и пою псалмы... Приходится жить с двойными рамами, чтобы не слышно было... Вот так и живем,- ответил мне на мой вопрос старец. По всей видимости, трудно всем понять, что именно ответил мне отец Николай. Но я могу свидетельствовать, что для меня этот ответ был раскрыт внутри моей души: он относился не к конкретным словам, а к чувству, то есть к сфере моего духовного отношения к данному вопросу. Ответ для меня был полным и исчерпывающим.
Затем батюшка каждому из нас прочел псалом, а матушка, которая ему помогала, шепнула нам, чтобы каждый из нас внимательно запомнил, что услышит.
Прошел день, приближался вечер. Накормив нас ухой из ряпушки, отец Николай стал прощаться с нами. Перед самой калиткой он попросил меня отправить телеграмму в Ригу знакомому кровельщику с просьбой приехать поправить крышу храма. Батюшка настоял на том, чтобы я взял у него три рубля на телеграмму, причем текст был продиктован не конкретно слово в слово. Когда я подал телеграмму на псковском вокзале, то оказалось, что она стоит ровно три рубля. Эту квитанцию я храню по сей день. Кстати сказать, невозможно было послать телеграмму за эту сумму: она должна была бы стоить или чуть больше, или чуть меньше трех рублей.
На псковском вокзале к нашему поезду прицепляли вагоны для заключенных женщин. Вдоль купе-камер с решетками ходили солдаты с собаками. Одно окно было приоткрыто, и женский голос крикнул оттуда: «Батюшка, перекрести!» Я благословил. Ночью эти вагоны отцепили на какой-то станции...
Кстати, я во время встречи рассказал отцу Николаю о том, как мы не смогли попасть к нему в марте, и что со мной был алтарник, который хотел его видеть. Батюшка попросил меня передать этому алтарнику, чтобы он не приезжал бы к нему ни в коем случае! Батюшка добавил еще, что один человек все-таки поехал к нему как-то на лодке без благословения, но лодка перевернулась и человек утонул... «Вот как страшно без благословения приезжать, так ему и передайте!» - сказал отец Николай.
По сей день звучат у меня внутри слова псалма, пропетого мне старцем Николаем. Это слова о тяжести несения своего креста, который можно донести только с Божией помощью.
Одна наша знакомая, добрая, глубоко верующая христианка, раба Божия Г., страдала несколько «повышенным желанием» знать все, что творится в околоцерковной жизни. Мы так в шутку и называли ее «церковными новостями». Вот она тоже как-то сподобилась съездить к отцу Николаю на остров. По возвращении она посетовала, что старец за все время их встречи ничего ей не сказал. Наша знакомая была очень расстроена и перед тем, как уезжать, сказала отцу Николаю: «Батюшка, ну, хоть на прощание скажите мне что-нибудь!» На что отец Николай ответил: «Дал бы я тебе подзатыльников, да боюсь, что совсем язык откусишь!»...
У одной нашей близкой знакомой погиб сын: утонул в реке. Невозможно было установить причину этой смерти - убийство или самоубийство?
Мать поехала с этой скорбью к отцу Николаю. Вошла она в храм перед концом богослужения. Батюшка вышел из алтаря, подошел прямо к ней и сказал: «Убили, убили. Будем молиться о душе новопреставленного»... До этого отец Николай никогда не общался с нашей знакомой и ничего не знал о ее горе.
Один священник приехал исповедоваться к отцу Николаю. Батюшка его встретил и вместе с ним подошел к своему дому. Он долго искал ключ от двери в карманах своего подрясника, а между тем кот терся у его ног, желая поскорее попасть в своей миске. Во время «поиска» ключа отец Николай все время обращался к своему коту, называя все «его грехи». Приезжему священнику оставалось только одно: войдя в дом батюшки, встать на колени, в слезном покаянии склонить голову под епитрахилью и выслушать разрешительную молитву!
В этих кратких воспоминаниях следует отметить и то, что отец Николай всегда глубоко осознанно отказывался принимать монашество, оставаясь целибатом. Он, как никто, со всей ясностью понимал ответственность монашеского пути. Царство Небесное дорогому нашему батюшке! Надеемся, что он нас не оставляет в своих молитвах -теперь уже у Престола Божия.